О войне писали и пишут много - о трудовых подвигах в тылу, о боевых на фронте… Но приходилось ли вам когда-либо читать дневниковые записи 17-летнего миасского школьника Евгения Москвина, которые он вёл совсем недолго - с января по декабрь 1941 года, после чего ушёл воевать и погиб?..

В этом дневнике, который нашёл старгородец на чердаке дома по улице 30 лет ВЛКСМ и передал краеведам школы № 11, нет ничего героического - большую часть в нём занимают по-детски наивные, но очень искренние переживания, связанные с первой юношеской любовью к однокласснице.

"Вообще я не любитель дневников, - с этих слов, начертанных перьевой ручкой, начинаются записи, - но мне хочется записать все события и переживания свои сейчас, чтобы потом, когда мне будет уже много лет, ещё раз пережить свои молодые годы, свою любовь и вспомнить людей, с которыми я сталкивался в юности".

Пропустим лирические строки и обратим внимание только на те страницы, которые помогают пролить свет на то, как жила, о чём думала и чем занималась молодёжь Миасса в предвоенные и первые военные месяцы.

"23.01.41. Третьего дня мне исполнилось 17 лет. Теперь я, уже можно сказать, взрослый. Наступает новый период в моей жизни и хотелось бы, чтобы он кончился для меня счастливо. Через год я буду полный гражданин Советского Союза. Для меня откроется дорога в жизнь. Я уже буду иметь право участвовать в избирательной кампании, жениться и стать бойцом Красной Армии".

А вот как повествует автор о начале войны.

"22-го июня все наши родственники устроили пикник на озере Ильмень. Я там здорово подкачался. Потом ещё ездил на станцию на велосипеде за водкой. Была большая жара. И я еле доехал обратно. Потом ездил в Миасс. Когда вернулся, мне сообщили, что Германия объявила нам войну. Я сначала не поверил и улегся спать. А дома услышал речь Молотова и только тогда поверил этой страшной вести.

Ещё вчера мы с Симкой бродили по городу и разговаривали об опровержении ТАСС в отношении Германии. Симка мне сказал, что это опровержение - чистая чепуха и что наши отправляют на запад большие воинские части. Я сказал, что если уж будет война с Германией, то уж лучше пускай она будет сейчас… А на другой день Германия объявила нам войну".

Изменилась ли жизнь подростков с началом войны? На первый взгляд - не особенно: они по-прежнему ходят в кино, гуляют, катаются на лодках, рыбачат, играют в бильярд, ходят в библиотеку, купаются в пруду. Но это только на первый взгляд.

Война нарушила неспешное течение жизни в провинциальном городке. Мужчины трудоспособного возраста ушли на войну. Их обязанности на себя взвалили женщины. Но и подростки тоже не остались в стороне.

18 июля 1941 года 17-летний миасский школьник Евгений Москвин записывает в своём дневнике: "17-го июля вечером прибежала Марина и передала приказ срочно явиться в школу для принятия эвакуированных. Освободили жёлтое здание от парт. Примерно в 11 часов приехали эвакуированные с Украины. Перетаскивали их имущество в 6-ю школу и в жёлтое здание".

Война пока ещё не стала страшной реальностью, но в очередной раз напомнила о себе в начале учебного года, когда в школьном расписании появились новые занятия…

"Со 2-го сентября начались занятия в школе. Меня включили в состав МПВО (местная противовоздушная оборона - система оборонных мероприятий по защите населения от нападения врага с воздуха и ликвидации последствий осуществлённых ударов - прим. ред.) при школе. 10-го было первое собрание. Вечером была тревога".

На некоторое время военные тревоги отодвинулись на второй план - школьников отправили в колхоз.

"Нас распределили по квартирам, спали на полатях. Утром собрались около правления. Часов в 12 нас повезли убирать солому и сено, обедали на поле (…). Выходим на работу в семь часов и возвращаемся в семь-восемь. В особенности достаётся нам, клейтонщикам. Вчера нас не отпустили с работы, пока не стало темно. Домой пришли совершенно измученные. Ноги и руки еле-еле двигаются, чёрные как кочегары, в ушах стоит шум от клейтона. И сразу, не умываясь, повалился спать. Зато выполнили норму на 150%. Ни одна бригада не выполняла настолько!.. Три дня назад Шурка Карпов замечтался во время работы, и у него затянуло рукавицу в шестерёнки. И вместо одного пальца он вытянул одну кровяную лепёшку с раздробленными костями. Ему будут делать операцию и отнимать если не всю руку, то один палец обязательно".

Между тем, война становится всё более и более реальной.

"Приехал Вольдемар, спорим с ним на политические темы. Он какой-то маньяк, верящий в силу нашей армии. Но это не так. Без помощи Англии и США нам не победить Германию. Она, конечно, сильнее нас. Слушал радио. Наши, кажется, начали наступление. Передают потери немцев, наши трофеи. Я никак не могу себе представить, как убивают живого, мыслящего, состоящего из мускулов и костей человека, и как он вдруг превращается в холодный труп".

О подготовке к войне рассказывает и бывшая одноклассница Жени Москвина, бросившая школу и поступившая на медицинские курсы: "Вчера мы ходили "окуриваться" в камеры за казармы где-то в лесу. Ну, конечно, не так окуриваться, как окуривают цветы. А вот как: пришли мы к этой камере, с нами был командир из лётной школы, химик. У нас было всего восемь противогазов, и мы разделились на группы. Эту камеру наш командир заразил хлорникрином (хлорпикрином - прим. ред.). Надо было в противогазах зайти в эту камеру, постоять минуты две, снять противогаз, не дышать, с закрытыми глазами опять надеть противогаз, ещё постоять и выйти. Всего мы там были 4-5 минут. Все сдали на отлично".

Закончился колхоз, у десятиклассников вновь начались учебные занятия…

"Сегодня был военный день. Первые два урока - теоретические занятия, вторые два - огневая подготовка, третьи два - физическая. Меня назначили отделенным командиром. Вчера военное дело было на пруду. Была дана задача нашему подразделению перебежать пруд всяческими путями - перебежками, ползком - и атаковать другие подразделения. Получилось очень интересно. Мы начали наступать цепью, но неправильно. И когда подползли к ребятам, те атаковали нас и победили. (…) После уроков было комсомольское собрание. Прорабатывали статью Калинина "Что значит быть патриотом в наши дни". После собрания Вольдемар прочитал мне письмо Пети Родионова из авиашколы в Ишимбаево. Пишет, что тяжело в школе, несколько человек уже убежали из неё, их приговорили к расстрелу и разыскивают. Ходят в лаптях, едят плохо. Пишет, что очень несчастлив".

"Сижу дома. Внезапно по радио объявили угрожаемое положение. Быстро переоделся, нашёл повязку и побежал в школу. В школе затемнения нет, поэтому 4-5-й урок мы почти не учились. Неожиданно раздался длинный гудок. Все притихли… Воздушная тревога! Мы, члены МПВО, бежим в штаб. Получаем указания и бежим на свои посты. Минут 30 длится тревога, затем отбой. Собираемся в штабе. Короткий разбор. Мать (учитель географии школы № 1 - прим. ред.) раздаёт членам МПВО разрешения беспрепятственно ходить по городу во время воздушной тревоги".

"По агитации нашего лейтенанта Ивана Евстафьевича с Аксеновичем пошли поступать в авиашколу. У ворот ходил часовой. Он оказался разговорчивым и рассказал, где находится штаб. В штабе сказали, что приём уже окончен. Пошли в военкомат. Но и там приёма нет. Пришлось идти домой".

"Был военный день. На тактической подготовке ходили в лес, занимали киржачье кладбище. Ползали на животе по лесу и, в конце концов, выполнили свою задачу точно в срок".

"Должен был состояться военизированный поход. Из нас выделили 20 человек обороняющихся. В половине 12-го пошли всей двадцаткой в райком партии. Там лежали на полу до половины третьего. Было весело, ребята вовсю сыпали анекдотами. В половине третьего пошли на место назначения. Шли долго, маскировались, путали по лесу следы.

Я крикнул Соколову, чтобы он слезал и бежал. И сам быстро слез и побежал в лес. Неожиданно я натолкнулся на одного человека и решил, что попал в плен. Он окликнул меня: "Пароль!" - "Луна!" - "Какая прекрасная погода!". И мы с ним начали путешествовать. Через некоторое время натолкнулись на группу ребят. Я решил, что это противник, и убежал в лес, а потом перебежками и переползаниями добрался почти вплотную к ним. Через некоторое время я услышал хохот, крики "Ура" и песни, а потом голос Шарова - то были наши. Потом пришли Соколов, Аксенович, Абабков - они попали в "плен". Домой пришли в половине восьмого утра, улёгся спать".

"8.12. Сегодня передали по радио об объявлении войны Японией США и Англии".

"14.12. Вчера Германия и Италия объявили войну США. Вчера же передавали о сильном разгроме немецких войск у Москвы. Взято много городов, вооружения и одних только убитых у них 85 тысяч".

"17.12. Вечером в школе было собрание. Нам объявили, что мы без отрыва от учёбы будем учиться на трактористов и комбайнеров, а весной работать в колхозе".

"19.12. Договорились с ребятами сегодня фотографироваться. Ребята стали подходить. Но в фотоателье было много народу, и мы решили отложить... ".

Это последняя страница дневника…

С помощью Подольского Госархива поисковики из школы № 11 сумели проследить боевой путь автора дневника и выяснили: "Осенью 1942 года на Северном Кавказе шли страшные бои, здесь в буквальном смысле решалась судьба страны и народа. Сосредоточив основные силы в районе Моздока, гитлеровцы намеревались в дальнейшем захватить перевал через Терский хребет, который открывал путь к Грозному, Махачкале и Баку. Свой вклад в разгром вражеских дивизий внесли бригады 11-го гвардейского стрелкового корпуса, в состав которого вошел и 98-й Гвардейский артиллерийский полк, где воевал Евгений Москвин. Именно здесь, в районе Моздока, который немецкие солдаты называли "Долиной смерти", 27 августа 1942 года младший сержант, разведчик Москвин пропал без вести".