Опубликовано: 17.08.2021 09:33 |
 |
В юбилейный для градообразующего предприятия год рука сама так и тянется к "Энциклопедии АЗ "Урал". Там за сухими строчками кроются интереснейшие и, порой, неординарные биографии...
Вот, например, Александра Михайловна Румянцева. Это уже много позже её портрет поместили на заводской Галерее почёта, наградили медалью "За трудовое отличие", присвоили звания "Ветеран труда" и "Ветеран автомобильной промышленности", избрали депутатом городского совета.
А в далёком 1941-м она, наладчица моторного цеха ЗиС, вместе с мужем Онуфрием Никитовичем Криворучко прибыла с эвакуированным московском заводом сначала в Ульяновск, а потом и в Миасс. Приютили москвичей добрые люди по фамилии Хитрины, жившие в посёлке Мелентьевка, последним куском хлеба с ними делились.
Много пришлось пережить Александре, но трудности её не сломали - наоборот, закалили. Не зря же она 38 лет проработала калильщицей в первой термичке. Калила детали - и закалялась сама.
"Аккуратистка, чистюля, рукодельница, певунья, кулинарка всем на зависть, хлебосольная, гостеприимная, - вспоминает дочь Валентина. - Любила петь частушки, сама их сочиняла, записывала в блокнотик. Голос у мамы мощный, красивый. Бывало, как запоёт: "Говорят, картошку съели колорадские жуки, Обойдёмся без картошки, лишь бы были мужики!" или: "Ходит милый по базару, ходит, улыбается! Вставил зубы золотые - рот не закрывается!". Вся улица сбегалась послушать!".
"Отец мой, Онуфрий Никитович, тоже работал на заводе (сначала в цехе "Мотор" мастером, потом начальником смены в цехе опытного производства № 1). И тоже был в числе передовых, - продолжила дочь. - Иногда он рассказывал мне о своём детстве. После окончания семилетки папа сбежал из дома (жил в Винницкой области) - уж очень хотел дальше учиться. Скитался, беспризорничал - и, в конце концов, попал… в коммуну имени М.Горького к Макаренко. Не помню подробностей - слишком много лет с тех пор прошло, но в "Педагогической поэме" есть эпизод, где упоминается отец".
…Мы не поленились, нашли "Педагогическую поэму" и тот самый эпизод. Думаем, читателям тоже будет небезынтересно вспомнить строки книги, которой, возможно, зачитывались их родители или бабушки и дедушки. Ну что, читаем?..
Вот что писал известный педагог и писатель Антон Семёнович Макаренко:
"….Демонстративных отказов от работы почти не было. Некоторые потихоньку прятались, смывались куда-нибудь, но эти смущали меня меньше всего: для них была всегда наготове своеобразная техника у пацанов.
…Прогульщик подходит к столу и старается сделать вид, что человек он обыкновенный и не заслуживает особенного внимания, но командир каждому должен воздать по заслугам. Командир строго говорит какому-нибудь Кольке:
- Колька, что же ты сидишь? Разве ты не видишь? Криворучко пришёл, скорее место очисти! Тарелку ему чистую! Да какую ты ложку даёшь, какую ложку?!
Ложка исчезает в кухонном окне.
- Наливай ему самого жирного!.. Самого жирного!.. Петька, сбегай к повару, принеси хорошую ложку! Скорее! Стёпка, отрежь ему хлеба… Да что ты режешь? Это граки едят такими скибками, ему тоненькую нужно… Да где же Петька с ложкой?.. Петька, скорее там! Ванька, позови Петьку с ложкой!..
Криворучко сидит перед полной тарелкой действительно жирного борща и краснеет прямо в центр борщовской поверхности. (…)
Дурашливо захлопотанный Петька врывается в столовую и протягивает обыкновенную колонийскую ложку, держит её в двух руках парадно, как подношение. Командир свирепствует:
- Какую ты ложку принёс? Тебе какую сказали? Принеси самую большую…
Петька изображает оторопелую поспешность, как угорелый, мечется по столовой и тычется в окна вместо дверей.
Начинается сложная мистерия, в которой принимают участие даже кухонные люди. Кое у кого сейчас замирает дыхание, потому что и они, собственно говоря, случайно не сделались предметом такого же горячего гостеприимства. Петька снова влетает в столовую, держа в руках какой-нибудь саженный дуршлаг или кухонный половик. Столовая покатывается со смеху.
Тогда из-за своего стола медленно вылезает Лапоть и подходит к месту происшествия. Он молча разглядывает всех участников мелодрамы и строго посматривает на командира. Потом его строгое лицо на глазах у всех принимает окраски растроганной жалости и сострадания, то есть тех именно чувств, на которые Лапоть заведомо для всех неспособен. Столовая замирает в ожидании самой высокой и тонкой игры артистов!
Лапоть орудует нежнейшими оттенками фальцета и кладёт руку на голову Криворучко:
- Детка, кушай, детка, не бойся… Зачем издеваетесь над мальчиком? А? Кушай, детка… Что, ложки нет? Ах, какое свинство, дайте ему какую-нибудь… Да вон эту, что ли…
Но детка не может кушать. Она ревёт на всю столовую и вылезает из-за стола, оставляя нетронутой тарелку самого жирного борща. Лапоть рассматривает страдальца, и по лицу Лаптя видно, как тяжело и глубоко он умеет переживать.
- Это как же? - чуть не со слезами говорит Лапоть. - Что же, ты и обедать не будешь? Вот до чего довели человека!
Лапоть оглядывается на хлопцев и беззвучно хохочет. Он обнимает плечи Криворучко, вздрагивающие в рыданиях, и нежно выводит его из столовой. Публика заливается хохотом.
Но есть и последний акт мелодрамы, который публика видеть не может. Лапоть привёл гостя на кухню, усадил за широкий кухонный стол и приказал повару подать и накормить "этого человека" как можно лучше, потому что "его, понимаете, обижают". И когда ещё всхлипывающий Криворучко доел борщ и у него находится достаточно свободы, чтобы заняться носом и слезами, Лапоть наносит последний тихонький удар, от которого даже Иуда Искариотский обратился бы в голубя:
- Чего это они на тебя? Наверное, на работу не вышел? Да?
Криворучко кивает, вздыхает и вообще больше сигнализирует, чем говорит.
- Вот чудаки! Ну, что ты скажешь!.. Да ведь ты последний раз? Последний раз, правда? Так чего ж тут вьедаться? Мало ли что бывает? Я, как пришёл в колонию, так семь дней на работу не ходил… А ты только два дня. А дай, я посмотрю твои мускулы… Ого! Конечно, с такими мускулами надо работать… Правда ж?
Криворучко снова кивает и принимается за кашу. Лапоть уходит в столовую, оставляя Криворучко неожиданный комплимент:
- Я сразу увидел, что ты свой парень…".
…Не Макаренко ли с его воспитательной системой заложил основы беспримерного трудового героизма в бесшабашного парнишку Криворучко, который потом, наравне со многими другими работниками, вложил все свои силы и умения в строительство уральского завода?..
 |
 |
 |
 |
 |